Вопрос был не в предвзятости к определенной группе людей или нежелании помочь. Это не показывало твое безразличие. Это не означало отсутствие милосердия. Таков был закон.

Если ты видел их до того, как они видели тебя, к ним нельзя было подойти ближе, чем за 10 метров. Если они первые видели тебя, то они должны были поднять руку и закричать «Нечистый!». Они должны были кричать достаточно громко, чтобы ты избежал любого контакта с ними. Таков был закон.

Их руки, ноги и стопы были обильно обмотаны тканью, так же как и их лица. Из-под ткани зачастую виднелись только глаза полные страданий и безнадежности. От проказы лекарства не было. Им было суждено жить с такими же, как они, подальше от всего и от всех.

Время было их врагом. Ибо с каждым днем их тела увядали у них на глазах. Иногда у них оставались только части рук, ног или лиц, на которых когда-то были улыбки, и кожи, которая однажды сияла здоровьем под теплом солнца.

Теперь же нет никакого света, никакой улыбки, и уже давно не было слышно смеха. Но вместо этого всегда присутствовал ни с чем не сравнимый запах проказы. Как бы они не старались очистить себя, свою одежду и вещи, но этот запах преследовал их как невидимое клеймо, которое постоянно напоминало им, что они другие, не такие, как все и всегда такими останутся. В тот роковой день десять из них стояли вместе, в стороне от других. «Нечистые!» — кричали люди, в то время как «изгои» проходили по городской площади. Народ расступался. Наконец-то они дошли до окраины селения, медленно продвигаясь к утесу, где ветролом прикрывал маленькие хижины и укрытия, которые они называли домом.

Именно там они натолкнулись на Него. Когда Он проходил мимо со Своими учениками, один из прокаженных крикнул Ему: «Помилуй нас!» Это была смелая просьба, крик о помощи. Человек не особой знати издал этот болезненный крик. Человек от сильной боли издал его. Это случилось очень быстро, в мгновение ока. Исцеление было неожиданным, мгновенным, ошеломительным. Там, где стояли десять прокаженных, сейчас стояли десять человек и с удивлением смотрели на свои как будто новорожденные тела. Затем они сразу убежали, чтобы показать и рассказать о случившемся другим. Убежали все, кроме одного. Когда он увидел, что он исцелился, он побежал назад, упал на колени, склонив до земли свою голову, со слезами огромной благодарности на глазах. Слова его благодарности эхом проходят сквозь столетия. Ведь он был Самарянином, изгоем, еще до своей болезни. ОН ЕСТЬ ЛЮБОЙ МУЖЧИНА, ЛЮБАЯ ЖЕНЩИНА, ЛЮБОЙ РЕБЕНОК, ЛЮБОЙ ИЗ НАС, КТО КОГДА-ЛИБО СТАЛ ЖЕРТВОЙ ПРЕДВЗЯТОСТИ, ОСКОРБЛЕНИЯ ИЛИ НАСМЕШКИ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО МЫ НЕ ТАКИЕ, КАК ВСЕ. ОН ЕСТЬ КАЖДЫЙ ИЗ НАС, КОТОРЫЙ КОГДА-ЛИБО ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ПОКИНУТЫМ И ОДИНОКИМ.

Тот, кто исцелил его, задал всего лишь один вопрос: Не десять ли очистились? где же девять? ГДЕ ЖЕ ДЕВЯТЬ? Благодарность. Те, у кого она есть, никогда не страдают от голода, но всегда остаются сытыми. У них нет нужд, им всего хватает. Они не завидуют, так как нет нужды. Они не сосредотачивают свое внимание на том, чего у них нет, но на том, чего у них много. Они знают, что проблема заключается в том, как мы на нее смотрим. Им повезло — потому что у них есть благодарность.

В компании Agel Участники Команды принадлежат различным национальностям и вероисповеданиям. Является ли Agel исламской компанией? Да. Христианской? Да. Буддистской? Да. Являются ли наши Участники Команды представителями всех рас, религий, и имеют ли они разное происхождение? Да. Здесь всем рады, даже Самарянину? Да.

Я надеюсь, что нас будут узнавать не по этикетке, а по тому качеству, которое присуще нам всем — чувству БЛАГОДАРНОСТИ! Давайте же будем БЛАГОДАРНЫ за каждый день, каждый вздох, каждого друга и любимого, за каждую возможность и шанс начать все заново.

Я — Крейг Бредли. Я благодарен. Я — Agel.

Новость на корпоративном сайте